Иваин кивнула.

— Хорошо сказано. Ну а теперь — что ты сделаешь со мной? Собираешься ли ты высечь меня и приковать к веслу? Или же ты убьешь меня здесь?

Он медленно покачал головой.

— Я мог бы позволить моим волкам разорвать тебя на части, если бы захотел.

Ее зубы сверкнули сквозь приоткрывшиеся губы.

— Небольшое удовлетворение. Совсем не то что убить собственными руками, правда?

— Я мог бы сделать и это — прямо здесь, в каюте.

— Ты пытался — и не сделал этого. Тогда что же?

Карс не ответил. Он вдруг понял: что бы он ни сделал с ней, она все равно будет смеяться ему в лицо до конца. У этой женщины была железная гордость. Зато она носила теперь его отметину. Шрам на щеке от удара шпаги заживет, но не исчезнет без следа. Она никогда не простит ему этого, никогда, пока жива. И он был рад, что заклеймил ее.

— Ответа нет? — смеялась она. — Ты чересчур нерешителен для победителя.

Карс шагнул к ней, как тигр. Он все еще не отвечал ей, потому что не знал, что ответить. Он знал только, что ненавидит ее, как никого раньше в жизни не ненавидел. Он наклонился к ней, с мертвенно-бледным лицом, с широко распростертыми руками. Она рванулась к нему и вцепилась ему в горло. Ее пальцы были слово из стали, и острые ногти оставляли на его шее царапины. Он схватил ее за запястья и вывернул их. Она пыталась освободиться в молчаливой ярости — и внезапно ослабла. Она жадно глотала воздух, ее губы раскрылись, и в этот момент он неожиданно прижался к ним губами. В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности. Это было полное ненависти мужское желание — победить. И в этот странный миг, когда ее острые зубы вонзились в его нижнюю губу и рот его наполнился кровью, она засмеялась.

— Ты — варвар и скотина, — прошептала она. — Теперь и у тебя мое клеймо.

Он стоял, глядя на нее. Затем он схватил ее за плечи; стул, отброшенный им, с треском отлетел в сторону.

— Попробуй, — сказала она, — если тебя это порадует.

Он хотел бы сломать ее в своих руках. Он хотел бы… Он отшвырнул ее и вышел, хлопнув дверью.

За все время путешествия в Кхондор он ни разу больше не зашел в ее каюту.

Он трогал пальцем шрам на губе и смотрел, как она поднимается на палубу в сопровождении Бокхаза. Она держалась прямо, как стрела, в своей длинной драгоценной кольчуге, и темные тени вокруг ее глаз стали глубже, а глаза, несмотря на переполнявшую их горькую гордость, смотрели тяжелым взглядом. Он не подошел к ней. Она стояла одна, охраняемая своим стражем, и Карс тайно наблюдал за ней. Было нетрудно догадаться, о чем она думает. Она думала о том, что это мрачное побережье станет концом ее путешествия. Она думала о том, как страшно быть узницей на своем собственном корабле. Она думала о том, что скоро придет смерть.

С верхушки одной из мачт раздался крик:

— Кхондор!

Сначала Карс увидел только громадную отвесную скалу, нечто вроде мыса между двумя фиордами, которая возвышалась над волнами. И вдруг из этого, казалось бы, пустынного и безлюдного места взлетели Крылатые, и воздух наполнился шумом их сильных, трепещущих крыльев. Пловцы тоже были здесь, как маленькие кометы, оставляющие на море огненные следы. А из фиордов вышли длинные корабли со щитами вдоль бортов, меньшие по размерам, чем галера, но быстрые, как пчелы.

Их путь был закончен. Черная галера, встречаемая приветственными криками, вошла в Кхондор.

Карс понял теперь, что имел в виду Джаксарт. Посреди моря природа создала неприступный форт, недосягаемый для любой атаки: с суши из-за непроходимых гор, со стороны моря защищенный гигантскими скалами, с единственным входом — узким извилистым фиордом на севере. Этот фиорд был хорошо защищен баллистами, которые могли превратить его в смертельную ловушку для любого корабля, осмелившегося войти в него.

Узкий канал расширялся, превращаясь в конце в большой залив, куда не мог проникнуть даже слабый ветер. Длинные корабли кхондов, их рыбачьи шхуны и барки, несколько иноземных судов стояли в заливе, и черная галера казалась среди них королевой. Крутые ступени вели от набережной к вершине холма, соединяя ее с верхними ярусами и подземными туннелями. Галереи были заполнены кхондами и людьми, принадлежавшими к другим племенам, которые нашли здесь приют и убежище. Горы и крутые утесы гремели эхом тысяч приветственных голосов.

Пока крики заглушали все остальные звуки, Бокхаз зашептал на ухо Карсу уже в сотый раз:

— Позволь мне договориться с ними о секрете, который ты знаешь! Я могу получить для каждого из нас королевство, если ты только захочешь, или даже больше, чем королевство!

И в сотый раз Карс ответил:

— Я не говорил тебе, что знаю секрет. А если и знаю, то это мое дело.

Бокхаз в отчаянии выругался и вопросил богов, что он такого натворил в своей жизни, чтобы над ним так издевались.

Глаза Иваин на мгновение обратились к землянину и вновь отвернулись от него.

Сотни сверкающих в воде Пловцов, сотни Крылатых с их гордыми крыльями, сложенными пополам, — впервые Карс увидел женщин этого народа, настолько прекрасных, что больно было глядеть на них, — сотни высоких крепких кхондов, множество самых разных лиц из других племен, калейдоскоп цветов и блестящего металла…

Брошенные с галеры канаты полетели к берегу и были подхвачены моряками на причале. Корабль медленно приблизился к набережной. Галера встала к пирсу. Карс свел свою команду на берег. Иваин, застывшая, закованная в снятые с Карса кандалы, шла позади него с таким видом, словно оковы были драгоценными украшениями, которые она сама для себя подобрала. На берегу их ждала группа людей. Это были несколько мужчин, которые выглядели так, как будто морская вода текла в их жилах вместо крови, старые ветераны многих битв; одни — жестокие и хмурые, другие — веселые; у одного из них щека и левая рука были изуродованы шрамами. Среди них стоял высокий кхонд с медными волосами, а рядом с ним — девушка, одетая в голубое платье. Ее прямые длинные волосы были схвачены золотой застежкой, а между ее обнаженных грудей виднелась одинокая черная жемчужина, которая переливалась при ярком свете дня. Ее левая рука покоилась на плече Шаллах-Пловца. Как и все присутствующие, девушка гораздо больше интересовалась Иваин, чем Карсом. Он понял почему-то с горечью, что вся эта толпа собралась больше для того, чтобы поглазеть на дочь Гараха из Сарка, закованную в цепи, чем увидеть какого-то неизвестного варвара.

Красноволосый кхонд, однако, не забыл о хороших манерах и, сделав дружеский жест, сказал:

— Я — Рольд из Кхондора. Мы, Морские Короли, приветствуем вас.

Карс ответил ему, как подобает, а сам подумал с мрачным удовольствием, что у Морских Королей и Иваин найдется, о чем поговорить. Он снова взглянул на девушку в голубом. Он услышал, как Джаксарт тепло приветствует ее, и понял из их разговора, что это Эймер, сестра Рольда. Он никогда раньше не видел таких лиц. Что-то от феи, от эльфа было в ней, как будто она жила в мире людей только из одолжения людям, как будто она могла оставить этот мир в любой момент, стоит ей только пожелать. Ее глаза были серыми и печальными, но рот — нежен и создан для смеха. Тело ее обладало стремительной грацией, которую он замечал в Халфлингах, и в то же время это было чудесное, прекрасное человеческое тело. Она была так же горда, как и Иваин, но вместе с тем это была другая гордость. Иваин была вся — сверкание, и огонь, и страсть, роза с красными лепестками. И Карс хорошо понимал ее. Он мог играть в ее игру, и он мог победить. Но он знал, что никогда не сумел бы понять Эймер. Она была частью того, что он оставил много лет назад. Она была потерянной музыкой и забытыми мечтами, грустью и нежностью, всем тем туманным миром, который он знал в детстве и которого с той поры нигде не встречал.

Внезапно она подняла глаза и взглянула на него. Ее глаза встретились со взглядом Карса, и она не отвела их. Он видел, как выражение ее лица изменилось, как кровь отхлынула от лица, пока оно не сделалось снежной маской. И он услышал, как она спрашивает: